-------------------------- 26 ЗЕЛЕНАЯ ТАВРИКА

На исходе второй недели березовский отряд приехал к обширному водному пространству, круглым пятном лежащему вровень с травяной долиной. В речке Березке, пробегавшей мимо родного селения, даже заяц утонуть не мог, так что деревенским жителям никогда не приходилось видеть так много воды. Изумлению их не было предела, но изумлялись они напрасно: это был всего лишь мелкий морской залив, он скоро остался позади и чудесные верблюды зашагали по земле плодородного полуострова, именовавшегося в те времена Таврикой(6). Путешественников окружила приморская зима - прохладная, но приветливая и на удивление зеленая. Черное море, омывавшее Таврику с трех сторон, грело ее все холодное время года, поэтому по равнине стелилась трава и повсюду виднелись низкорослые можжевельники и кустики со странными, скатанными в трубочку, колючими листиками, которые не опадают с них круглый год. Далеко впереди, в сторону утреннего солнца - там, куда уверенно несли людей волшебные верблюды, - вставали зеленеющие округлые горы с редкими скалами на макушке. В трещинах скал, на высоте, лежал белый снег, и можно было иногда видеть, как его взметают и кружат короткие метели.

Около полудня березовцы нагнали престарелого монгола в полосатом халате, везшего на ослике запас веток для очага.

"Ну и одежда. Женская юбка пришита прямо к рубахе. И не стыдно ему, едет, как будто так и надо," - думали русские путешественники, разглядывая монгола, его халат, бритую голову и узкие, как у печенега, глаза.

Монгол остановился у дороги и кланялся. "Богатый караван, - думал он. - Наверно, русские князья едут."

- Эврика! - приветствовал чужеземца Веприк, употребив единственное знакомое ему нерусское слово.

- Африка! - добавил на всякий случай Чудя.

"Африканские, оказывается, князья, - решил престарелый монгол. - А вроде на русских похожи. Болтают по-африкански, ничего не понятно."

- Эврика-эврика! - приветливо согласился он и поклонился, опасаясь, как бы незнакомцы не ограбили его посреди дороги. - Африка-Африка!

- Мама! - крикнула из корзины Дуняшка.

- Мама-мама! - подтвердил монгол.

- Гм! - с сомнением произнес Горбатка.

- Гм-гм! - поспешил согласиться старик и снова поклонился...

- Хорошо поговорили, - решил Добрило, когда их отряд, миновав монгола с осликом, продолжил путь. - Душевный народ тут живет.

Следующий, кто им встретился, был одет очень просто - голубая рубаха с пояском, штаны и крепкие лапти, - и было это совсем не удивительно, потому что встретился березовцам русский человек по прозванию Копыто. Человек этот служил у киевского купца и шел из Сурожа с деловым поручением.

- Эврика! Африка! - сразу же приступил к переговорам Чудород, кланяясь с верблюда.

- Эврика! - ответил на всякий случай Копыто. Потом он, будучи мужиком ехидным и видя, что незнакомцы по-русски ни бельмеса не смыслят, состроил доброе лицо и добавил: - Охламоны!

- Охламоны-охламоны! - подтвердил Веприк, стараясь быть вежливым и подражать обычаям местных жителей.

- Болван! - добавил Чудя.

- Ты чего ругаешься? - шепотом спросил его бортник.

- Если по-здешнему "охламоны" значит что-нибудь вроде "приятного вам пути", тогда, может "болван" - это "счастливо оставаться", - прошептал Чудя и улыбнулся Копыте.

"Противные какие чужеземцы, - подумал тот. - И язык у них дурацкий."

Вскоре навстречу березовцам попалась целая компания греческих писцов, которые шли в отдаленный монастырь переписывать книги.

- Эврика Африка, охламоны! - приветствовал их Веприк, решив, что уже достаточно освоился с местным языком.

Греки поняли слово "эврика" и очень удивились.

- Ты слышишь? - тихо спросил один из них соседа. - Эти чужеземцы говорят "Я нашел Африку!"

- Уважаемые путешественники, вы что-то перепутали! - крикнули греки. - Не хотим вас огорчать, но вы едете совсем с другой стороны! Там Киев, а не Африка.

- Но это ничего, Африку уже нашли три тысячи лет назад, нет необходимости опять ее искать, - добавил один из писцов.

Березовцы, хотя ничего из греческой речи и не поняли, услышав имя родной столицы оживленно закивали.

- Болван! - добродушно сказал Добрило.

Писец, понимавший немного по-русски, обиделся.

- Ты ответишь за болвана! - крикнул он бортнику по-русски и показал кулак, но рассмотрев широкие добрилины плечи, уточнил: - Перед своей совестью ответишь! Стыдно тебе должно быть, что хорошего человека дразнишь!

- Я думал, я пожелал вам счастливо оставаться, - смутился Добрило.

- Не горячись, - принялись успокаивать греки товарища. - Как можно сердиться на этих чужеземцев? Не видишь разве, какие они глупые - думают, что Киев в Африке?

- Дяденьки, а далеко ли нам еще до города Сурожа ехать? - спросил Веприк.

- Так вот он, вон за теми холмами, - ответили писцы и продолжили свой путь, размахивая руками и обсуждая глупых незнакомцев, которые хотели сказать "Я ищу Сурож", а вместо этого сказали "Я нашел Африку".

Нет ничего необычного в том, что березовцам на дороге попадались такие разные люди: гостеприимная теплая Таврика лежала в самой середине торгового мира. К ее берегам приплывали корабли всех известных народов: греческие, армянские, грузинские, русские, арабские, римские, египетские, еврейские и многие другие. Из соседних богатых стран сюда тянулись сухопутные караваны с необыкновенными товарами. По берегу здесь стояли укрепленные города, в которых можно было встретить купцов со всего света. В разное время разные народы владели этим благодатным полуостровом, сейчас даже трудно всех вспомнить - вот и название "Таврика" такое древнее, что никто точно не скажет, когда оно появилось. Через несколько столетий придут сюда новые люди и принесут новое имя: назовут эту землю Крым. А полуостров будет по-прежнему плодороден и прекрасен, все так же будет он зеленеть зимой и цвести летом...

Ветер тем временем окреп так, что по траве пошли кататься волны, словно по воде. У Веприка улетела шапка и он никак не мог ее догнать, а когда догнал, поднял и разогнулся - остолбенел: ветер в поле закрутился таким плотным изгибом, что от земли до неба выросло прозрачное, бешенно вертящееся вокруг себя, дерево, ствол у которого был из воздуха, а листва - из запутавшихся в его вращении облаков.

- Ветроворот! Кружалка! - закричали в ужасе березовцы и сбились в кучу за большим камнем.

Ветроворот с шумом и свистом приближался, в его вое людям почудился хриплый смех, ужасный и радостный. Путешественники переглянулись с испугом: каждый надеялся, что уши его обманывают.

- Вы ничего не слышите? - крикнул Добрило, перекрывая свист ветра.

- Ничего не слышу! - ответил Чудород, трясясь от страха, но виду стараясь не подавать.

- Слышишь, хохочет вроде кто-то? - настаивал медоход.

- Это я хохочу, - соврал Чудород. - Ха-ха!

- Врешь, это я хохочу! - возразил хриплый голос, который шел, казалось, и с неба, и из воздуха, и прямо у слушателей из головы. - Ха-ха-ха-ха!..

- У меня мозги смеются, - грустно признался бортник.

- У меня тоже, - сказал Веприк. - Даже трясутся все от смеха.

- Ха-ха-ха-ха! Эх вы, людишки! - радостно засвистел ветер. - Неужели вы меня не узнали?! Ну-ка, назовите мое имя!

Березовцы снова переглянулись, спрашивая друг друга взглядами.

- "Хохотун"? - робко предположил Веприк.

- Ха-ха... Кто?! Как вы меня обозвали?! Недогадливые маленькие людишки, как можно не узнать повелителя ветров?! Смотрите и бойтесь!

Одинокий дуб затрещал, вырвался вместе с корнями из земли и повалился, ломая ветки. Хохот ветра стал громче и хвастливее. Огромные камни начали подскакивать, словно семечки. Долина превратилась в горшок с кипящим воздухом, тут и там поднимались в небо молодые ветровороты и кружились по степи. Камень, укрывавший березовский отряд приподнялся от земли, качнулся и вдруг, как будто пущенный невероятной рукой, улетел за горизонт. Облака в небе носились кругами, словно кто-то мешал их ложкой.

- Прости нас, Стрибоже, мы больше так не будем - молили березовцы, стоя на четвереньках, потому что боялись как бы с колен их не сдуло и не унесло за кудыкины горы. - В другой раз не обознаемся.

Но бога ветров было теперь не так-то просто унять. С хохотом и улюлюканьем гонял вихрь по полю, подкидывая и швыряя камни, деревья, тучи пыли и сусликов, а также серую овцу, не вовремя отбившуюся от чьего-то стада.

- А, людишки, будете помнить грозного Стрибога! - крикнул наконец ветер, наигравшись. - Что, испугались?! Вот то-то! Не знали, небось, какой я могучий?! Я еще не то умею! Я еще... ой, а вы где? Эй, недогадливые людишки, вы живы?.. Ох, куда ж я их дел, наверно придавил чем-нибудь... Тут нет. И тут нету. И тут...

Камни на поле начали по очереди приподниматься и падать обратно, сотрясая землю вокруг себя.

- Мы здесь! - слабыми голосами закричали путешественники. - Прости нас, Стрибоже!

- Ладно, простил, - добродушно ответил бог ветра. - Вставайте, поговорим.

- А можно мы лежа разговаривать будем? - невнятно спросил распластавшийся на земле Чудя.

- Да не бойтесь вы, я добрый! - ответил ветер. - И веселый!

В доказательство он поднял овцу, посадил ее верхом на перевернутый дуб и зашелся радостным смехом от собственной шутки.

- Я ведь вам помочь хочу! - сообщил Стрибог.

- Все, нам конец, - пробормотал Добрило.

- А может, мы лучше сами? - шепотом спросил Веприк, поглядывая на развороченную равнину и раскиданные камни.

- У тебя небось дел много, поважнее наших... и подальше отсюда, - попробовал подлизаться Чудород. - Чего на нас, недогадливых, время тратить!

- Ха-ха-ха! Ни за что вам самим не справиться, людишки! Без меня - и не думайте! Это я буду нести ваш гордый корабль по волнам и полнить ветром паруса! Резать водную гладь! Вздымать морскую пену! Стремить проворный бег через океан!

- Корабль? - переспросили березовцы, гадая, заметил ли веселый бог, собравшись резать водную гладь и пенить волны, что путешествуют они на верблюдах.

- Да! Идите в Сурож, найдите себе корабль, садитесь в него и ждите чуда!.. Идите, людишки! - велел Стрибог. - А я еще здесь порезвлюсь!

Несчастная овца снова, растопырив копыта, понеслась в небе, а путешественники поспешно удалились, оглядываясь, чтобы проверить, не летит ли за ними дуб или береза.

Отойдя на приличное расстояние, березовцы, лишившиеся сил от потрясения, разожгли костер и устроились на ночлег.

(6) Таврика: полуостров сейчас называется Крым

-------------------------- 27 МОРСКОЙ ГОРОД СУРОЖ

На следующий день отряду пришлось перевалить через цепь невысоких гор. Они долго поднимались по дороге, вытоптанной торговыми караванами сквозь непривычный низкорослый лес, полный острых колючек, которые люди ругали последними словами, а верблюды - откусывали и ели.

В конце концов они выбрались на высокое место, с которого виден уже был морской берег, широкой вмятиной расположившийся по ту сторону холмов.

- А-а-а! - в страхе закричал Чудород: ему показалось, что небо загнулось назад и ползет теперь на них.

И правда было похоже - сероватое небо уходило за горизонт, а оттуда стлалось сине-серое, неспокойное, никогда доселе не виданное чудо чудное. Море! Про него и "огромное" сказать нельзя, оно было размером с весь белый свет: наверху все - небо, внизу все - море.

Море волновалось. Из него выплескивали такие высокие волны, что, казалось, одной бы хватило, чтобы снести и утащить все домики, жавшиеся к берегу. Домики все-таки оставались стоять на месте, а волны вздымались и скатывались назад одна за другой, плюясь на берег клочьями белой пены.

- Врут люди, что по морю можно плавать, - проговорил с убеждением Чудя, наблюдая за бушующей водой. - Плавать надо по речкам.

- И по лужам, - съязвил Добило.

- А еще лучше дома сидеть, - вздохнул Чудя.

- Нам без моря до Африки никак не добраться, - возразил Веприк. - Греки сказывали...

- Много они знают твои греки! - огрызнулся Чудород. - Пешком, небось, еще быстрее получится.

- А вон - корабли! Плавают, значит, люди-то! - маленький охотник, прищурившись, ткнул пальцем вперед.

В небольшом отдалении от воды высились, словно готовы были плыть по суху, несколько больших кораблей. Берег за ними был занят квадратными белыми и серыми домиками с красными крышами. Направо по холмам вилась приземистая каменная стена: городские укрепления. Темные коричневые камни, из которых она была сложена, придавали стене мрачный вид. "Вот же, - подумали русские зрители. - Наши крепости деревянные, тоже не для забавы выстроены, а все-таки не в пример веселее смотрят!"

Не прошло и часа, а березовский отряд уже вступал на главную улицу города Сурожа. Закончился небывалый зимний переход от Киева, русской столицы, до Черного моря - через бескрайние дикие степи.

Вблизи стало понятно, что маленькие домики на берегу и на холмах были совсем не маленькими - красиво сложенные из мягкого камня, с колоннами и резными полосками вдоль крыши, они были покрыты глиняными черепками. Окна были на удивление большими и от этого жилища сурожцев выглядели светлыми и легкими. Улицу выстилали плоские булыжники - вокруг было столько же камня, сколько в Киеве - дерева. Наряды местных жителей поражали взгляды березовцев: плащи, накидки, платки, покрывала, халаты, удивительного вида рубахи, звериные шкуры, просто куски ткани, намотанные вокруг туловища.

В веприковой деревне вообще кроме рубах, можно сказать, ничего не носили: у баб - подлиннее, у мужиков - покороче. Сверху женщины еще накидывали юбку или фартук, а мужики, конечно, под рубахой имели штаны... вот и вся одежда. Свитки еще зимой одевали - та же рубашка, только из меха и внизу пошире. Ни платьев, ни кафтанов, ни халатов, ни жилеток простые русские люди в те времена не видывали и не знали. Чтобы придать нарядный вид, одежду красили: свеклой - в малиновый цвет, черникой - в лиловый, луковой шелухой - в солнечный густо-желтый, ольховой корой - в серый, березовыми листьями - в разные оттенки желтого и зеленого, - загляденье да и только. Такие природные краски давали мягкие, ласковые цвета - не то что у сурожцев, от красных и полосатых плащей которых слезы на глаза наворачивались.

Березовцы слезли с верблюдов, принялись кланяться и останавливать прохожих, не смущаясь тем, что их мало кто понимал: Креонт дал им с собой письма к знакомым купцам, греческим и русским. Зная, что читать отважные путешественники не умеют, он заставил Веприка выучить имена наизусть и теперь березовцы выкрикивали:

- Мефодий Старший из Константинополя! Дормидонт из Афин! Мирослав по прозванию Непоседа из Чернигова!

Наконец им показали, где живет Дормидонт из Афин. Тот, толстый и важный, замотанный в узорчатое покрывало, прочитал письмо и, покачав головой, ответил:

- Я буду рад сослужить службу моим русским друзьям. Но первый из моих кораблей отправится из Сурожа только весной.

Березовцев как будто холодной водой облили.

- Да как же так?! - вскричали они. - Мы сюда по лесам, по степям торопимся, не пьем, не спим...

- Плова не едим!.. - вставил Чудя.

- А ты нас до весны держать тут хочешь!

- Мешаешься на пути нашем многотрудном!

- Никак не возможно! - поднял Дормидонт указательный палец и сообщил: - Сейчас на море пора штормов, зимних бурь.

Он отвел их к Мефодию Старшему, и они оба еще раз объяснили, что сейчас по морю плавать нельзя. Потом все вместе пошли к Мирославу из Чернигова и там березовцам пришлось в третий раз послушать про опасности плавания в зимнее время.

- Не будет кораблей до весны, не будет! - твердили купцы.

- А нельзя ли отдельный корабль снарядить? - спросил Добрило. - Мы дорого заплатим!

- Ни за какую цену не найти вам корабля, ни за какую цену не найти вам капитана! Сумасбродство! Безумие! Верная погибель.

- Вот тебе и море, - сказали березовцы. - вот тебе и поплавали.

Следуя обычаю гостеприимства, распространенному в древние времена, Мирослав Непоседа оставил березовских путешественников ночевать у себя. В его каменном красивом доме было отдельное банное помещение с бассейном - по греческому образцу. Так же, как в русских банях, здесь плескали водой на раскаленные камни, от камней валил горячий пар, в котором приятно было греться, но на Руси было положено потом выскакивать голышом на улицу и с воплями валяться в снегу, а у Непоседы мужики важно лежали в тепловатом бассейне и вели разговоры.

- Живите у меня хоть до лета, - говорил Непоседа.

- Спасибо, - радовался Чудя.

- Какое там "спасибо"! Нам до лета много куда еще успеть надо. В аль-Сахару, к примеру.

- Ах да, я и забыл, - Чудя повесил нос.

- Арабский народ, что живет в этой Сахаре, к битвам исключительно подготовлен, - сообщил Мирослав. - Афры воинственны и мужественны, подчинили себе много племен. Скачут они не на конях, а на верблюдах...

- Прямо, как мы! Ты бы нам лучше корабль дал.

- Не могу, братцы, не просите. И корабль мне свой жалко, и мореходов с вами на погибель посылать не стану, и вас самих не пущу.

- А что же корабли у моря?

- Зимуют, - ответил Мирослав. - И вам того же желают... Расскажите-ка мне лучше еще раз, как грозный Перун - слава ему! - от печенегов вас защитил.

- Так ты ж нам не веришь!

- А вы все равно расскажите! Уж больно я сказки люблю.

- Я теперь у печенегов шайтан! - похвалился Чудя. - Любят они меня.

- Печенеги шайтана любят? - удивился Непоседа. - Нечистого духа?

- Ах они, безобразники! - закричал Чудород. - Я-то думал "шайтан" - это как царь или князь!

- Нет, - ухмыльнулся купец. - Это, лучше сказать, вроде нашей кикиморы.

Посмеявшись над Чудей, собеседники разошлись по спальням и хозяин пожелал новым знакомым спокойного отдыха после долгой дороги.

Веприк сначала не мог заснуть: все придумывал, как бы ему через три моря перебраться, а потом увидел маманю. "Вырос-то как, - сказала она с любовью вглядываясь в сыновье обветренное лицо. - Приедешь и не узнаю..." Он хотел прижаться к маманюшке, уж больно давно ее не видел, но почувствовал, что должен немедленно проснуться.

Через минуту Веприк уже тряс купца Мирослава за плечо:

- Проснись, дядя Мирослав!

- Ну уж дудки, - отвечал купец, не открывая глаз. - Так хорошо мне спится, а тут - "проснись"!

- Дядя Мирослав, продай мне корабль! - Веприк с ожиданием уставился на Непоседу.

- Не проснусь и корабля не продам, - упрямо буркнул купец, с головой накрываясь покрывалом.

- А где у вас корабль купить можно? Чтобы самому им владеть и командовать?

- Сходи утром на пристань, только отстань от меня Перуна ради, - донеслось из-под покрывала. - Что за гость пошел - маленький такой, а вредный... хр-р-р...

-------------------------- 28 СВОЙ КОРАБЛЬ

На пристани утром не было видно ни одной живой души, только ветер гулял. Он то нападал с моря и проносился насквозь по крутым улицам Сурожа, то летел назад из города и мял волны, вылезавшие ему навстречу. Ветер гудел в пустых боках кораблей, с которых сняты были до весны мачты и лестницы. Корабли стояли, укрепленные на бревнах, и скалили на березовских ротозеев страшные звериные головы, вырезанные у них спереди. Прямо над пристанью нависал холм с мрачной коричневой крепостью.

Понурив головы, побрели путешественники вверх по улице, к дому Мирослава. Тут они и попались местному торговцу, которого в Суроже все звали Лиса - за то, что торговал он нечестно, всегда обманывал и норовил взять лишнее. Греки называли его Алепус, что тоже означает "лиса". К какому народу принадлежал он сам выяснить было невозможно, потому что даже его физиономия была похожа не на человеческое лицо, а на хитрую лисью морду.

- Благородные чужеземцы! - заюлил Лиса. - Не могу ли я вам чем-нибудь помочь? Не хотите ли вы купить или продать что-нибудь?

- Мы хотим купить корабль, - ответил Веприк.

Лиса чуть сознание не потерял от такой неожиданности.

- Корабль вы здесь нигде не купите, - ответил он. - Только у меня.

- А ты сам что за человек? Какого роду-племени? - подозрительно спросил Добрило.

- Самого лучшего! - заверил его торговец. - Вот вы - какого племени?

- Мы - русские. Из Березовки.

- И я русский! Из этого... как его... из Чернякова!

- Из Чернигова что ли?

- Во-во, оттуда...

- А знаешь ли ты, как опасно плавать по морю зимой? - досадливо поинтересовался Чудород, который, честно говоря, боялся пускаться в плавание и очень надеялся, что корабль найти не удастся.

- Так это кому опасно? Трусам! А дураки... то есть эти...смелые люди, они ничего никогда не боятся! Вы же смелые, сразу заметно!

- Еще какие смелые! - сказали мужики.

Им очень не хотелось, чтобы новый знакомый счел их трусами - пожалеет еще корабля.

- А дорого ли стоит твой корабль? - спросил Веприк.

- Конечно дорого, - ответил торговец. - Это же отличный корабль, как раз то, что вам нужно.

- Большой?

- А кто его зна... Средний.

- Средний - это хорошо, - решили мужики. - Большого-то нам и не надобно, а маленький покупать обидно... А парусов на нем много?

- А вам сколько надо?

- Да нам бы и одного, пожалуй, для начала хватило - мы не очень умеем с парусами-то.

- Эх, везет вам: как раз один парус и есть.

- А весла?

- Весел - сколько хотите. Мало будет, я вам еще принесу. Говорю же: корабль наилучший. Я его грузину одному знакомому чуть не продал, вот прямо сейчас продавать иду - но землякам, конечно, уступлю. Вы мне больше нравитесь, потому что вы такие на вид... глу... то есть... смелые.

- А чем плату берешь? - поинтересовался Веприк. - Серебряными монетами греческими возьмешь?

- Ишь ты! - жадно потер ладошки Лиса и покрутил хитрым носом, словно вынюхивая, не пахнет ли от русских покупателей чем-нибудь побогаче серебра. - За такой корабль золотом платить надо!

- Нету у нас золота, - смущенно сказал Добрило. - Вот - есть плащи меховые, драгоценные!

- Знатные плащи! - одобрил Лиса, погладив черно-бурый мех. - А еще что у вас есть?

Березовцы переглянулись и пожали плечами.

- Верблюды! - сказал вдруг Веприк. - У нас есть волшебные верблюды дивной красоты и большого ума, подаренные самим богом Велесом.

Добрило толкнул его и нахмурился. Мальчик ответил своему большому другу умоляющим взглядом и бортник, скрепив сердце, промолчал.

- Интересно взглянуть! - заявил Лиса.

Березовцы привели его на двор к Мирославу и познакомили с недовольными таким оборотом событий Плюнькой, Горбаткой, Белкой, Гляделкой и Сопелкой. У Лисы даже спина вспотела - так ему захотелось заполучить прекрасных белоснежных животных.

- Насмотрелся? - сердито поинтересовался Добрило. - Показывай теперь свой товар!

Березовцы собрали вещи и отправились покупать корабль. Жалко, Мирослава дома не оказалось.

"Будь что будет, - думал нахальный торговец. - Сейчас я им такой товар покажу - до смерти не забудут. Главное - наврать побольше."

На его счастье на берегу было по-прежнему безлюдно.

- Вот, пожалуйста, - с гордостью предложил Лиса, махнув рукой в сторону самого большого корабля, нос у которого был изготовлен в виде головы свирепого дракона.

- Такой огромный? - испугался Веприк.

- Ну, не то чтобы огромный, - поправился Лиса и показал поточнее: у борта морского великана, полузарывшись в песок, валялся кверху дном совсем маленький кораблик, а вернее - рыбацкая лодка. Старая, грязная, гнилая, облепленная ракушками лодка.

- Это что такое? - возмутился бортник. - Это вошь какая-то, а не корабль!

- Сами сказали: большого вам не надобно! - огрызнулся хитрый торговец. - Вы знаете, как быстро она плыть может? Не знаете, а уже обидеть хотите! Быстрее этой уроди... красавицы морской ни одно корыт... корабль то есть ни один не плавает! Я ей даже имя дать хочу, как родному человеку... какое же имя-то я ей дать хочу? Было же в голове хорошее слово - птица наша с вами русская народная так называется, быстрая такая и гордая... ну как же?

- Курица, - подсказал Веприк с недружелюбием разглядывая торговца.

- Ах да! Вот! Разве можно судить о корабле, когда он лежит на суше? Дайте, дайте ей море и вы удивитесь без меры, когда моя Курица полетит быстрее ветра!

- Удивимся, можешь не сомневаться, - кивнули мужики, пряча улыбки.

Веприку в бок толкнулся чудин локоть и он обнаружил, что его болтливый и юркий товарищ занят каким-то неясным делом: дергается, хмурится, тихо машет руками и шипит.

- Кыш, глупая, - шептал Чудород, грозя лодке, стараясь, чтобы его не услышали соседи. - Лети отсюда, а то суп из тебя сварю.

Лодка Чуди не боялась и мирно догнивала на родном берегу, намереваясь в ближайшее время рассыпаться в труху. Веприк подтолкнул бортника и указал на Чудю.

- Знак! - прошептал вдруг бортник.

На дырявом лодочном дне охорашивалась ручная тетерина голубка. Она приветливо посмотрела на людей и пару раз кивнула, словно говорила: не сомневайтесь, корабль наилучший. Потом ножка у нее провалилась в гнилую дыру между досок и птичка перепорхнула повыше. Там она, как ни в чем не бывало, продолжала кивать и подмигивать.

Веприк с Добрилой озадаченно посмотрели друг на друга: знак, конечно, был добрым, но не ошиблась ли ладушкина птичка? Не села ли мимо их корабля? Много ли она в мореходстве понимает - лучше бы хоть гусь прилетел.

Ветер, свистевший между бревен, дернул мужиков за полы.

- Берите лодку и поехали! - услышали они голос Стрибога. - Для меня, всемогущего, нету разницы, какой корабль нести!

- Ладно, берем, - хором сказали Добрило и Веприк.

Лиса испуганно посмотрел на покупателей - не издеваются ли. Заветная голубка и ветряной голос оставались для него невидимыми и неслышимыми.

- Правда что ли?! - недоверчиво спросил он. - Молодцы, земляки! Берите, потом пожалее... то есть не пожалеете - товар стоящий!.. Как договариваться будем?

- По-нашему, как мы русские всегда договариваемся.

- А как мы, русские, всегда договариваемся? Я что-то подзабыл.

- У нас все на вере: жмем руки, - а третий пусть по рукам стукнет, - и говорим "По рукам!"

- А, ну это я с удовольствием, только больно не бейте...

- Землю бы еще поесть надо! - посоветовал Чудород. - С землей вернее.

- Точно! Земля-матушка обмануть не даст, - согласился Добрило. - Ешь землю, - добродушно предложил он Лисе, зачерпнул сам горсточку, помял и сунул в рот.

- Песку много, репа у вас, не иначе, хорошо растет, - деловито сообщил бортник, проглотив наконец добычу и выжидательно уставившись на Лису.

Тот щепоточкой взял немного земли и медленно понес ее к губам, по дороге много просыпая. Решившись, он высыпал остаток в рот, но не выдержал, скривился и все выплюнул.

- Тьфу! Чуть червяка не съел! - заныл он, изо всех сил вытирая ладонью и губы, и щеки, и язык. - Какая гадость!.. Нет уж, давайте по-гречески договариваться - договор писать.

- Ладно, пиши, раз умеешь, - разрешили мужики.

У Лисы на поясе болтались на цепочке бутылочка с чернилами и перо. Он, найдя за высоким бортом драконьего корабля убежище от ветра, раскупорил бутылочку и извлек из поясной сумки листок пергамента - так называлась коровья кожа, использовавшаяся в то время вместо бумаги. На пергаменте уже было что-то написано, но Лиса поскоблил его ножом, потер немножко песочком и отряхнул. Развернув листок на привольной Добрилиной спине, он поднял глаза к небу и что-то пошептал.

- "Я, честный торговец по прозванью Лиса из Сурожа отдаю во владение морской корабль, готовый к плаванию"... кому отдаю?

- Вот ему, - сказали мужики, выталкивая вперед Веприка. - Вепрю, Тетерева сыну.

- Ага. "Вепрю, сыну Тетерева, из"...

- Из Березовки.

- "Из Березовки". Так. "За это указанный Вепрь, Тетерева сын, из Березовки отдает мне, честному торговцу Лисе из Сурожа, пять молодых верблюдов белоснежной масти и"...

- И хватит с тебя, - сказал Добрило.

- Ладно, земляки, я не жадный, - согласился Лиса, сгорая от нетерпения скорее побежать и забрать покупку.

- Напиши, что будешь любить наших верблюдов! - потребовал Веприк. - А то не отдадим!

- Глупость какая! Разве так в договорах пишут? Ну ладно. М-м-м... "Я буду любить верблюда". Годится?

- Пять верблюдов!

- "Я буду любить пять верблюдов". Всё?.. Эй! Вы куда? Имена хоть на договоре подпишите!

Березовцы, не слушая его, уже волокли лодку к морю. Под ней обнаружились в ямке пара весел, мачта и развернутый на земле парус.

- А мы писать не умеем! - крикнули мужики, не прерывая своего занятия.

- Тогда прочитайте договор - хоть крестик поставьте!

- А мы и читать не умеем!

- А для кого ж я это все писал? - возмутился Лиса. - Как я верблюдов своих заберу?

- Иди к Мирославу Непоседе и скажи, чтоб отдал тебе верблюдов. У нас, у русских, все на доверии! - крикнули березовцы и шлепнули "Курицу" в воду.

-------------------------- 29 ЧУДО СТРИБОГА

Березовцы шлепнули "Курицу" в воду и лодка, недолго думая, начала тонуть. Лиса бегом бросился с пристани. "Курица", погрузившись наполовину, словно подхваченная невидимыми сильными руками, поднялась вдруг на поверхность и остановилась, чуть приплясывая от радости. Вода вытекала из нее через многочисленные дырки.

Смелые путешественники поставили в лодку корзину с мочеными яблоками и она тут же опять чуть не утонула.

- Ох, тяжело, не могу, - застонал ветер. - Пошутил! - захохотал он в следующее мгновение и вскинул кораблик так, что он подлетел в воздух. - Ха-ха-ха-ха!

Под веселый свист и шутки повелителя ветров березовцы погрузили в лодку запас еды, посадили в середину Дуняшку, воткнули мачту и кое-как залезли сами. Суденышко закачалось шагах в пяти от берега. На пристани начали собираться любопытные горожане.

Березовцы чинно сидели в лодке на скамейках и ждали небесного чуда. Плескалась вода. Скрипели гнилые доски. Нахальная черноморская чайка подбиралась к последнему кульку изюма. Над собранием равнодушно проплывали облака.

Зрители захихикали. Веприк досадливо почесал в затылке.

- Парус ставить будете или так посидим? - свистнул в ушах Стрибог.

- Ах, парус! - обрадовался Добрило. - Это мы быстро... а как его ставить-то? Это ведь не бревно, это полотно - стоять не будет.

- Вы на кораблях когда-нибудь плавали? - спросил с подозрением бог.

- Мы-то? У нас речка есть, но по ней обычно не плавают, а пешком ходят. Еще прудик неподалеку, мы в нем раков ловим.

- Очень интересно, спасибо. Так как у нас с кораблями?

- Э-э-э... никак. Мы на чудо надеялись.

- Да, это действительно чудо будет, если мы с вами куда-нибудь доплывем, - обнадежил их Стрибог. - Значит так: парус надо повесить на эту палку, мачта называется.

- Я повешу! - заторопился Добрило, вскочил на ноги, мигом развернул в руках дырявый парус, который на ветру надулся и наделся Добриле на голову. Бортник зашатался, зашарил вокруг себя руками, накренил лодку и вывалился за борт.

Парус, как будто только этого и ждал: облепил бортника словно кислое тесто. Глядя на линялую кикимору, барахтающуюся вокруг лодки, зрители с причала захлопали в ладоши, а Дуняшка от страха заревела.

- Чудя! - крикнул Добрило, выглянув из-под паруса. - Дай руку!

- Конечно, конечно, Добрилушка, - с чувством отвечал Чудород, прижимая обе руки к сердцу. - Я только боюсь, ты мне рукав замочишь. Ты, как тонуть начнешь, скажи, я тебя сразу вытащу!

- Да я уже! - успел крикнуть медоход. - Бульк!

Он ушел под воду и пустил пузыри.

- Чего? - с беспокойством переспросил Чудя. - Я что-то не разобрал, что ты говоришь... Молчит. Обиделся что ли?

Веприк в ужасе заметался в узком проходе, потом догадался веслом отгрести парус в сторону. Тут же Добрило восстал из морской пены, как греческая богиня любви Афродита, которую они видели нарисованной в бане у Мирослава. Сложив руки на груди кренделем, богатырь понуро возвышался в месте своего недавнего утопления, потому что глубина там была ему по пояс. Толпа на причале свистела и хохотала.

- Ох, вы и скоморохи, мужики, - радостно зашумел ветер. - Люблю я вас! А теперь хватит баловаться, пора в дорогу!

Бортник попытался влезть назад в лодку, наклонил ее, Чудя повалился вперед и оказался прямо у Добрилы в объятиях. Могучий березовец с отвращением поглядел на мужика у себя на руках и хотел было сунуть его на место, но сверху на них свалился Веприк, бортник не удержался и все трое плюхнулись в воду. Народ смеялся до слез и Дунька, предательница, тоже. Мокрые и озябшие, березовские мореходы подтащили свой корабль поближе к берегу, ни на кого не глядя забрались на борт и мрачно уселись там на лавках. Сурожцы, количество которых на берегу возросло до сотни, хихикали и ждали, что будет дальше.

- Парус надо достать, - решил Веприк и потянулся за веслом. Лодка покачнулась. Чудя снова едва не упал.

- Не надо! - торопливо воззвал Стрибог. - Сиди, где сидишь. Обойдемся без паруса... И знаете что - весла тоже выкиньте, а то неровен час по себе стукнете...

К великому изумлению и радости зрителей из лодки вылетели оба весла. Сурожцы покатывались со смеху, любуясь на неопытных мореплавателей, показывали на них пальцами и кричали какие-то обидные слова. Березовцы, красные, словно вареные раки из ближнего прудика, нахохлились и сделали вид, что отдыхают. "Курицу" медленно прибивало к берегу. Зрители вытягивали шеи, надеясь, что из лодки опять кто-нибудь вывалится.

Над водой потянуло ветерком. Лодка остановилась и выровнялась носом в открытое море. Березовцы переглянулись и ухватились руками за скамейки. Новое дыхание ветра продвинуло старенькое суденышко на несколько шагов от причала. Толпа любопытных примолкла: гнилой кораблик без паруса и без весел, кажется, собирался уйти в морское плавание. Ветер задышал настойчиво и ровно, и, повинуясь его воле, "Курица" плавно заскользила вперед. Зрители разинули рты, начали тереть глаза и щипать друг дружку, чтобы проверить, не во сне ли творится такое чудо. Березовцы обрадовались и показали насмешникам на прощание немного посиневшие от холода языки.

- Смотрите-ка - Мирослав! И Лиса! И еще какой-то дядька - кричат нам, руками машут. Дерутся вроде... Волнуются. За нас не бойтесь! - закричал Веприк. - Мы со Стрибогом - слава ему! - не пропадем!

- Слава тебе, Стрибог! - послушно повторили Чудя с Добрилой!

- Ой! - крикнула никогда не унывающая Дуняшка, свешиваясь за борт. - Мама!

- Да, - согласился Чудород. - Вот это самое и я хотел сказать...Ой, мама!

Как и предположили мореплаватели, купец Мирослав Непоседа прибежал на пристань, узнав о том, как ловко торговец Лиса обменял гнилую лодку на пять волшебных верблюдов. Во-первых, Мирослав надеялся удержать земляков от опасного путешествия, а во вторых, - набить Лисе его подлую и хитрую физиономию. Непоседа не знал еще, что волшебные верблюды, едва их повели со двора, преспокойно растаяли в воздухе, так что Лиса не извлек из своей ловкости никакой выгоды, только Горбатка сжевал ему рукав новой шелковой рубашки. Другой рукав разодрал ему Мирослав, да еще синяк под глазом набил. Кроме того, Лиса получил по шее от хозяина лодки, потому что корабль, который хитрый торговец продал березовцам, принадлежал вовсе не ему, а местному рыбаку Куре. Куря и был третьим человеком, прибежавшим на пристань, из замеченных зорким Веприком: Мирослав кричал им, чтобы возвращались, и одновременно бил Лису, Куря кричал им, чтобы вернули лодку, и тоже одновременно бил Лису, а Лиса орал, что они воры и обманщики, уворачиваясь от ударов.

Между тем гордый березовский корабль по воле ветра плыл вперед все быстрее и быстрее, стремил свой бег и пенил волны, так что у мореходов засвистело в ушах.

-------------------------- 30 ШТОРМ НА ЧЕРНОМ МОРЕ

Не снежная и не травянистая - водяная равнина простиралась во все стороны от смелого отряда: серое, промозглое, ненадежное, вечно качающееся пространство. Уже не было видно бело-красного города Сурожа и его сердитой крепости, уже и длинные прибрежные холмы, на которых был выстроен город, скрылись вдали. Равнодушно катили куда-то волны, однообразно толкая в бок старенький кораблик без паруса. Повсюду плясала темная вода - словно проглотила давно и землю, и все, что на ней стояло и бегало. Одиноко и страшно было березовцам.

Добрило зачерпнул в луже на полу лодки и глотнул из горсти.

- Соленая! - пожаловался он отплевываясь.

Веприк тоже попробовал воду - и с удивлением покачал головой на такое богатство: соль в те годы была редким товаром. Ее привозили на Русь издалека: с Карпатских гор и из Таврики, - поэтому стоила она очень дорого.

Недружелюбно настроенная волна ткнула лодку в бок так, что доски крякнули. "Курица" выровняла свой бег, но следующая волна уже подхватила ее и подкинула над собой, чтобы мореходы могли увидеть, как оживленно плещется море. Пять минут назад оно было гораздо тише. Третью волну лодка одолеть не смогла - она врезалась носом в гребень и ледяная вода потоком хлынула на мореходов. Спасибо дыркам - из лодки все вытекало так же быстро, как втекало в нее. Одна из корзин куда-то улетела, из другой сыпались по сторонам румяные жареные бананы.

Прямо перед суденышком воздвигались неожиданно водяные горы и норовили опрокинуть его. Пенные гребни нависали над путешественниками, словно жадные лапы. Лодка валилась то на один бок, то на другой, вставала на дыбы, ныряла, падала в ямы, скрипела и трещала. Свет померк. Море и небо превратились в сплошную мешанину из соленой воды и тумана. Теперь понятно было, почему чужеземцы прозвали его "Черным". И совершенно непонятно, почему греки называли его "Эвксинский Понт", то есть "Гостеприимное море". А почему русские мореходы назвали это море Русским было в тот час совершенно неинтересно.

Березовцы себя не помнили от страха.

- Перуне! Велесе! Даждьбоже! Стрибоже! Спасите нас! - кричали они вразнобой, подъятые волной к небесам.

- Не спасайте, опоздали, - мрачно говорили они в следующее мгновенье, провалившись в яму между гороподобными водяными валами и готовясь утонуть.

- Не опоздали еще! Спасайте! Спасайте скорее! - орали они снова, взлетев на очередную волну.

- Вези нас обратно! - крикнул Чудя Стрибогу, но в ответ только морская пена зашипела кругом.

Все богатство мореходов утонуло в море - кроме того, что было на них одето и корзины с яблоками, засунутой под переднее сиденье. Веприк обнял сестренку, изо всех сил прижался к ней. Могучий Добрило обхватил обоих детей, словно он мог спасти их. Чудя хотел было обнять всех троих, но передумал, залез под скамейку и там застрял.

- Горе нам! - кричали путешественники, но голос их пропал в реве разбушевавшейся стихии.

- А? Кому горе? - свистнул ветер.

- Стрибоже! - воззвали березовцы. - Спаси нас, погибаем!

- Да ладно вам! Поболтал их немножко и сразу уже - "погибаем".

- Так это ты бурю сотворил, чтоб тебе... слава была всегда и повсюду?! Ты что ж это делаешь?!

- Веселюсь, - признался бог. - Во всем море кроме вас ни одного корабля, мне и поиграть не с кем.

- А утопишь нас, тогда с кем играть станешь? - проворчал Добрило.

- Да что я, маленький что ли?! - возмутился Стрибог. - Я - да утоплю! Скажете тоже! Вот!

Не успели березовцы снова испугаться (а Чудород вылезти из-под лавки, где он с кряхтением ерзал), как на лодку налетела крутая волна, подбросила ее и перевернула вверх тормашками, а потом опять перевернула и швырнула назад в воду - и при этом никто не успел не то что со скамейки упасть, а даже сказать "Бес меня попутал пуститься в путешествие! Верните меня домой, я из Березовки шагу больше не сделаю. За грибами даже ходить не буду!".

- Вот! - с гордостью повторил повелитель ветров. - Ну что, утопил я кого-нибудь?.. ой!

Стрибог вовремя заметил Чудю, который, выдернутый из-под своей скамейки, со свистом описал широкую дугу, направляясь в морскую глубину шагах в тридцати от лодки.

- Оп! - воскликнул бог ветров и маленький вихрь подхватил Чудорода, когда он был на палец от поверхности воды, раскрутил его и ловко швырнул на корабль.

- Ну как? - хвастливо поинтересовался Стрибог, но тут Чудя пролетел мимо корабля и со всего разгона воткнулся головой в море.

- Оп! - снова крикнул Стрибог, но уже не так бойко, выхватил мокрого Чудю из воды и кинул назад. На этот раз он чуть не шмякнул его лбом о борт, но успел остановить и подвесил Чудорода в воздухе над кораблем. Чудя испуганно завертел головой и на всякий случай помахал руками, как крыльями.

- Оп, - тихо сказал Стрибог и посадил Чудю в лодку.

Шторм в одну минуту потерял силу. Несколько волн еще качнули "Курицу", но безо всякой злости. Море поворочалось и заснуло, вместо грозного рева слышалось теперь бормотание и причмокивание, словно Дуняшка во сне пальчик сосала. Впереди, на далеком западе, небо расчистилось и над спокойной водой засветился оранжевый шар заходящего солнца, выстилая для мореплавателей золотистую дорожку и обещая на завтра ясную, безветренную погоду. Измученные путешественники, кутаясь в мокрые меха, сгрудились в середине лодки и очень быстро все четверо крепко заснули.

-------------------------- 31 ДИКОВИНКИ ТЕПЛЫХ МОРЕЙ

Нужно ли рассказывать про все чудеса и красоты, открывшиеся березовским мореходам за время их плавания? Можно только позавидовать им, а чтобы самим все увидеть, надо плыть в эти далекие удивительные моря и смотреть своими глазами - да к тому же за прошедшую тысячу лет люди успели многое разрушить. И плыть-то без помощи Стрибога, хозяина ветров, придется не меньше месяца.

Когда на следующий день мореходы увидели вдали невысокий берег, он надвинулся на них с такой быстротой, что, думалось, кораблик сейчас разобьется, но в береге открылся пролив, который корабль проскочил в считанные минуты. По обеим сторонам пролива виднелись небольшие поселения и деревья удивительного вида, а потом справа показалась могучая стена с квадратными башнями.

За стеной рос густой лес - так сначала показалось Веприку, но, приблизившись, он понял с изумлением и испугом, что лес был не лесом, а величественным городом, да таким, рядом с которым и Киев казался ненамного больше родной деревни. Башни, дворцы, терема, высокие дома, колонны, статуи росли, словно молодая поросль в малиннике. На ярком солнце горели золотом и серебром бесчисленные купола, устремлялись в небо гордые шпили. Даже ворота и башни изгибавшейся вдоль моря крепостной стены были украшены золотом и цветными камнями. Стена, казалось, была поставлена сдерживать город, не давать ему, огромному, занять море и окрестные земли, но город не желал останавливаться и неумолимо вылезал за ее границы. Веприк давно мечтал увидеть эту сказочную столицу - Константинополь(7), - но к такому великолепию он готов не был. "Каждый житель здесь должен быть богом или по крайней мере царем," - думал мальчик. Его спутники в растерянности взирали на окружающую их красоту.

Константинополь был столицей величайшего государства тех веков - Византийской империи. Империя была так велика, что на земле, которую она занимала, разместились позже два десятка стран : Турция, Греция, Италия, Болгария, Сирия и прочие. Многие жители Византии были греческого происхождения, поэтому греков можно было встретить не только в пределах их родной земли, Греции, но и по всей необъятной империи. Они занимались торговлей, книгописанием, науками и искусствами. Не удивительно, что Константинополь называли столицей мира: он был средоточием богатства и знаний. Русское же его название было Царьград - то есть "царский город".

У пристани покачивались торговые корабли, которые даже зимой не прекращали подвозить товары. Небольшие теплые моря, Мраморное и Эгейское, хорошо защищены от зимних ветров, поэтому мореплавание здесь продолжается круглый год.

Богатая пристань привлекала морских разбойников. Для защиты от них константинопольцы перегораживали цепью целый морской залив, омывающий город, и пропускали только суда, капитаны которых могли доказать свои честные намерения.

Мимо "Курицы" проплывали большие корабли, мореходы с них, разинув рот глядели вслед странному суденышку без паруса и весел, в три секунды всех обгонявшему. Березовцы даже сначала решили, что в местных водах морской обычай плавать с открытым ртом.

Чудя восседал, подбоченясь, на носу лодки и дразнил чужеземных мореходов:

- Ага, отстали?! Мало каши, наверно, ели! Выкиньте весла, а то неровен час по себе стукнете! Эй, дядя! Парус ставить сегодня будем или так посидишь?

- Что ты к нему пристал? - спросил с укоризной Добрило. - Он же по берегу на телеге едет.

- Так пускай к телеге парус приставит! - задорно крикнул Чудород.

Берега опять сомкнулись и новый пролив вывел березовскую лодку в спокойное Эгейское море. Петляя между многочисленными зелеными островами, путешественники любовались беленькими домиками, рощами и стадами овец. На закате перед березовским отрядом предстала древняя столица Греции - Афины. Греция в десятом веке была только частью огромной Византийской империи, поэтому Афины не могли сравниться с Константинополем ни величиной, ни богатством - однако Веприку навсегда запал в душу прекрасный город с белоснежными дворцами и стройными колоннами на холме, розовевшими в закатных лучах. Юный рус долго еще смотрел вослед чудному видению, а кораблик уже несся по Средиземному морю и над головами мореходов зажигались крупные южные звезды.

Средиземное море не зря называется на Руси Великим. В его безбрежном голубом просторе снова почувствовали себя мореходы маленькими и одинокими, но теплое утро вернуло им бодрость духа. "Курица" летела вперед, как угорелая, под громкие песни своей отважной команды:

- Как по морю лебедь белая плыла!

Как по синему лебедушка плыла!

А за нею лебеденочек!

А за нею лебеденочек!

А за ним-то лягушоночка!

А за ними карасеночек!

Чудя руководил хором и показывал пальцем на присутствующих: себя он назначил белой лебедью, Добрилу - лебеденочком, Веприка - лягушонкой-квакушонкой, а Дуняшку - карасеночком.

(7) Константинополь: сейчас Стамбул, столица Турции

-------------------------- 32 РУСАЛКИ

Только певцы собрались повторить куплет в пятый раз, как заметили, что лодка их стоит на месте и никаких волн гордым своим носом не пенит.

- Здрасьте, приплыли, - удивился Добрило, выглядывая за борт. - Что за дела?

- Здрасьте! - ответил ему радостный женский голос.

Оба добрилиных глаза в упор были уставлены в другую пару глаз - развеселых, зеленых, - а нос бортника воткнулся в чужой мокрый нос. Из моря торчала женская голова. Несколько секунд прошли в неловком молчании.

- Гав! - сказала неожиданно голова.

Добрило вздрогнул и сел точно между двумя скамейками.

Веселая обладательница морской головы от радости перекувырнулась в воде и стало видно, что ног у нее нету, а вместо них от пояса растет покрытый перламутровой чешуей хвост. Было это так удивительно, что уже и не очень важным казалось, что одежды на незнакомке тоже никакой не было.

- Кто же это с хвостом? - растерянно спросил медоход.

- Павлин? - попыталась отгадать морская дева и в задумчивости сунула в рот пальчик.

- Морковка? - с любопытством спросил еще один женский голос и вокруг корабля поднялся визг и хохот.

Веприк оглянулся и с неприязнью понял, что лодку их держит на месте хоровод из русалок.

- Водявки! - прошептал испуганно Чудя. - Затащат в воду и защекотят!

- Тетеньки, - взмолился Веприк. - Пустите нас, нам дальше плыть надо!

- Какие мы тебе тетеньки?! - возмутились русалки, хлопая раскосыми шальными глазищами. - Хорош жених - только приехал и сразу обзываться! Ну-ка скажи: красивы ли мы? Пригожи ли?

Веприк в замешательстве почесал в затылке.

- Да какие ж вы красивые! - в сердцах воскликнул он, - когда у вас ног нету! Ни одной! И волосы зеленые!

- Ах ты, противный мальчишка! Иди-ка сюда - мы тебя утопим! Совсем что ли слепой - не видишь, какие у нас шеи лебединые? руки изящные? плечи круглые?

- Рожи нахальные! И рты болтливые! - вступил в разговор Чудород. - Девушку скромность украшает, а вы - безобразницы! Для девушки главное не внешность, а это... чтобы играть умела на штуке такой... забыл, как называется, Фудя еще говорил... да вы хоть на дудке кто-нибудь умеете играть? То-то! А еще красавицами себя возомнили!

- Понимали бы чего! Лапти деревенские! - ответили плавуньи с обидой. - Красны девицы подружиться с ними хотят, а они нам про дудки какие-то!

- Кто красный, а кто и зеленый, - буркнул Чудород.

- Поплыли отсюда, девочки! - сказали русалки и лодка начала набирать ход, но не успели березовцы облегченно выдохнуть - опять остановилась. Русалки весело закружились вокруг, поблескивая чешуей на хвостах.

- А про жертву-то мы забыли! - воскликнули они. - Ну-ка стойте! Морской царь жертву требует: чтобы один из вас отправился прямо сейчас к нему в подводное царство!

- Это что еще за напасть?! - возмутились березовцы. - Разбой среди бела дня. Хуже печенегов. Ну-ка, кыш отсюда, мокрые!

- Ну вот еще, - надули губки морские девы. - Можно подумать, мы вас съесть собираемся. Всего-то утопим!

- Дядя Чудя, - прошептал Веприк. - Ты много заговоров знаешь - от русалок ни одного не найдется?

- Чего-то не припомню... Знаю от ведьмы: надо в нее острым чем-нибудь ткнуть или уголек кинуть.

- Да я бы в них ведро угольков кинул и кочергу заодно. И кипятком бы еще сверху облил. А где угольки-то взять? - сказал Добрило. - У нас только яблоки моченые.

- Яблоком бородавку сводят... А! - вспомнил Чудород. - Чтобы русалку извести, надо взять ее гребень, которым она волосы свои чешет, и закопать под кочкой. Только обязательно закопать, себе не оставлять, а то по ночам ходить к тебе начнет.

- Дай мне, пожалуйста, свой гребешок, - вежливо попросил бортник ближнюю русалку.

- Ах, я его дома забыла, - немедленно соврала она, хотя золотой гребень был засунут у нее в волосы над левым ухом. - Я тебе румян баночку могу принести - губы красить.

Русалки захихикали и завертелись в голубой воде.

- С гребешком не получится, - сообщил Добрило товарищам.

- Можно еще, когда они на ветвях весной качаться станут, березу под ними подрубить, - предложил Чудя. - Помню я еще одно заклятье, хорошее очень, но от кого - забыл, хоть убей. "На море-окияне, на острове Буяне лежит бел-горюч камень Алатырь"... что-то там тырь-тырь-тырь, не помню, а в конце - "Кто тот камень Алатырь изгложет, тот мой заговор превозможет".

- Крепкое заклятье! - похвалил Добрило. - Знать бы, от кого.

- Может, от Бабая, которым непослушных деток пугают, - предположила одна из русалок.

- Или от болотника, дедули моего, - задумчиво молвила вторая.

Морские шалуньи собрались все вокруг лодки, облокотившись локотками о борта, и прилежно гадали, кого можно заклясть Алатырь-камнем. Если не придираться к зеленым волосам, девушки были очень даже пригожи: ежедневное плавание сделало их тела стройными и гибкими, огромные глаза светились лукавством, курносые носики морщились от смеха. Да и волосы не у всех были зеленые - встречались и белые, и даже голубые.

- Вот вас бы всех этим Алатырем да по макушке! - в сердцах воскликнул Чудород. - Ну чего вы к нам пристали?! На что мы вашему царю сдались?

- Скучает! - пояснили русалки. - Велит распотешить!

- Нами он не распотешится! - уверил девушек Чудород. - Мы - народ очень печальный. Я вот как раз рассказывал ребятам, как моя бабушка ногу сломала.

- Ладно врать-то! Мы же слышали, как вы на весь океан песню пели "Как по морю лебедь белая плыла".

- Не "по морю", а "по мору"! - горячо заверил собеседниц Чудя. - Мор, значит, был - все помирали. И лебедь тоже. Я ж вам говорю: мы - люди печальные, забав не любим. Как друг на друга посмотрим, так плакать начинаем, - Чудя состроил такую скорбную физиономию, что Дунька засмеялась, а Веприк с Добрилой прыснули в ладони. - И пели мы "Как по мору лебедь бела умерла". А за нею и лебеденочек, бедненький. И лягушка. И карасеночек туда же. У нас все песни такие.

Водяные шалуньи в смущении посмотрели друг на друга.

- Да чего там! - крикнули они. - Хватай их всех, пускай наш царь сам разбирается! Качай лодку, девчонки!

Русалки все, как одна, ухватились за кораблик и принялись его дружно раскачивать - и по всему видно было, что это дело им не в новинку, так хорошо у них получалось.

- Стрибоже! Выручай! - заголосили мореходы.

- Ябеды! - сказали русалки.

- Стрибоже, помоги нам!

- Я б помог, кабы мог, - признался Стрибог, вздыхая. - Только в чужом царстве я не хозяин.

Положение березовцев было отчаянное. Они изо всех сил цеплялись за скамейки и друг за друга, но было ясно, что посланницы морского царя скоро перевернут лодку вверх дном.

- И раз! И два! - скомандовали сами себе русалки.

Чудород шмякнул вдруг шапкою об пол.

- Эх, поминайте добром, не поминайте, братцы, лихом! - вскричал он и с шумом шлепнулся в воду. И по тому, как ловко и быстро у него это получилось тоже можно было понять, что вываливаться из лодки ему не впервой. Русалки тут же оставили лодку и бросились ловить Чудю.

- Вепря! Мамку чтобы обязательно нашел! Да слушайся ее, не озоруй! - крикнул он, выныривая. - И батьку спаси!.. Приветы им передавай!

- Чудородушка! - завопил растерявшийся Добрило. - Да как же?!

- А ты внучат расти! И про меня рассказывай! А Матрене...

Больше Чудород ничего не успел сказать: водяные погубительницы со смехом утащили его в глубину, вода над ними сомкнулась и разгладилась.

- Дядя Чудя! - закричал Веприк, опомнившись, и кинулся в море. Но воздушный вихрь поймал его над водой, пронес вокруг лодки и шлепнул на скамью. "Курица" тронулась с места и понеслась с такой сумасшедшей скоростью, что путешественники падали, как только им удавалось встать на ноги. Так и неслись они без остановки до самой Африки.

-------------------------- 33 В ГОСТЯХ У МОРСКОГО ЦАРЯ

А Чудород - молодец: не утонул в Средиземном море.

Когда он бросился отдавать свою жизнь за товарищей, он очень торопился, чтобы не струсить. В отчаянную минуту жалко стало ему малышку-Дунечку. Да и братца ее упрямого тоже пожалел - мальчишечка ведь совсем. А глянул на бортника - вспомнилась его младшая внучка Малушенька, драчунья и забияка. А про себя Чудя совсем и забыл.

Как же он обрадовался, когда оказалось, что и под водой жить можно! Бережет, значит, здешний царь своих гостей!

Когда русалки увлекали березовца в морскую пучину, солнечный свет все угасал и угасал, заслоненный толщей воды - пока вокруг не наступила непроглядная мгла. Средиземное море было в этом месте очень глубоко - примерно как от Березовки до другой Березовки, а то и дальше. Обитатели глубины не страдали от темноты: здесь жили светящиеся рыбы и червяки.

Чудя строго шлепнул по руке русалку, которая лезла пощекотать его под мышкой, и посмотрел вниз. Все морское дно было усеяно огнями, словно его тащили не в воду, а наоборот - поднимали к звездам. Зубастые рыбины с висящими на морде огоньками спешно выстраивались в ряд, чтобы освещать дорогу прибывшим. Из дна, мерцая зеленоватым светом, поднимались длинные, выше дерева, узкие листья. По камням ползали сияющие белые червяки с множеством ножек. В конце светлой рыбьей дорожки, в черной черноте, горели розовым прозрачные скалы, к которым подводные жительницы несли гостя. Сквозь высокие ворота пловцы попали к сиреневой стене из такого же полупрозрачного камня. За сиреневой стеной находилась третья - оранжевая, сквозь которую видно было, как покачиваются на той стороне разноцветные, словно звезды, рыбы, а за ней в светлом золотистом зале на высоком камне восседало волосатое губастое чудище с рыбьим хвостом.

- Будь здоров, славный царь! - крикнул Чудород, немного робея.

- Я не царь, я царица! - с обидою ответило чудище. - Утопите его!

- Погоди, душечка моя, - пророкотал низкий голос с другой стороны от Чудорода. - Это наш гость, он явился рассказать нам знаменитую историю о том, как его бабушка сломала ногу. Все в море только об этом и говорят.

Чудя боязливо скосил глаза и увидел второе чудище - еще больше, губастее и волосатее первого. По длине, считая хвост, морской царь был в два человеческих роста, и при этом ужасно толст. Рот у него был от уха до уха, а задранный вверх носик торчал опенком из зеленой бороды. В бороде прятались и играли маленькие полосатые рыбки.

Оба супруга уставились на гостя, моргая лупатыми глазами.

- Ну?! - весьма нелюбезно квакнула царица.

- Э-э-э... жила-была моя бабушка, - сказал Чудород. - И однажды она сломала ногу.

Видя, что рассказ не произвел большого впечатления, он добавил:

- Левую.

- И все? - спросил морской царь. Подумав, он горестно сообщил: - Я не распотешился!

- Она с печки упала, - поспешно уточнил Чудород, гадая, как бы сделать историю про сломанную ногу попотешнее.

- Нога или бабушка? - спросил царь.

- Что тут непонятного?! - крикнула ему через голову Чуди супруга. - Сказали же тебе: бабка лежала на печке, нога отломилась и с печки упала!.. Дурацкая сказка! Надо этого мужика утопить!

- А ты на гуслях играть умеешь? - поинтересовался морской царь, морщась от визгливого голоса жены.

- А у вас гусли есть? - ответил вопросом на вопрос Чудя, изо всех сил стараясь вспомнить, как эти гусли выглядят и чем на них надо играть.

- Нету.

- А жалко: я на гуслях-то играть большой мастер, - Чудя перебирал в уме, чем же он может развеселить хозяина. - Я колыбельную умею волшебную петь, "гундёж" называется - так что все кругом засыпают, а кто не заснул с ума сходит.

- Так ты что же, колдун?

- Ага, - согласился Чудя. - А еще я, между прочим, шайтан - у печенегов спросите. Меня же зовут Чудород. Чудеса, значит, рожаю в большом количестве.

(На самом деле мамка назвала так своего Чудородика, потому что он лез на белый свет чудным образом - вперед не головой, как все младенцы, а задним местом.)

Чудя ухватил в охапку проплывавшую мимо него остроносую рыбину и, баюкая ее, как родную дитятю, занудил:

- Спи-поспи, рыбёшечка,

Спи-поспи, малёшечка,

Спи-поспи, курёшечка,...

Рыбина внимательно и злобно поглядела незваной няньке в лицо и Чудя немного испугался.

- Ого, какие у нас зубёшечки, - пробормотал он, не отрывая взгляда от рыбьей пасти, - хуже, чем у моей ненаглядной Матрёшечки...

Тут рыбина оскалилась и попыталась откусить ему ногу. Березовец обеими руками зажал ей пасть и, налегая всем телом, ухитрился засунуть рыбину себе между колен. Рыба кряхтела и вырывалась, но Чудород не сдавался и обнимал ей рот руками и ногами, никак не успевая сообразить, что ему делать дальше. Он бы с удовольствием врезал неприятельнице кулаком между глаз, но боялся, что эта животина приходится какой-нибудь родней царю или царицу - не зря же она по дворцу плавает. Наблюдая, как гость прыгает верхом на рыбьей голове, царица с отвращением сказала мужу:

- Что за гости у тебя! Пойди-ка поищи второго такого болвана!

Обнаружив, что царь, увлеченный представлением, хохочет, шлепая себя по бокам и пуская изо рта пузыри, царица со злостью сказала:

- Далеко искать не придется!

"Эге, - заметил себе Чудород. - Хозяйка-то здешняя не в мед, видно, обмокнута. Такая-то царица и у меня дома есть."

Царица взвилась с места и шлепнула себе на косматую голову голубую светящуюся медузу вместо шапки. Медуза хотела удрать, но царица так стукнула по ней кулаком, что та из синей сделалась красной и испуганно притихла.

- Чтоб, когда я вернусь, этого мужика глупого уже здесь не было! - приказала морская хозяйка.

- Которого? - хором спросили Чудород и царь, но царицы уже след простыл.

- Меня, наверно, - сказал подводный хозяин. - Давно она меня из дома не выгоняла.

Чудя тем временем, зацепившись пяткой за камень, смог стянуть с ноги один сапог и плотно нахлобучил его своей рыбе на морду. Рыба мотала головой, вертелась, но сапог снять не могла, потому что рук у нее не было.

- Эй, славный царь, - позвал Чудород, подойдя в одном сапоге к каменному трону и становясь на цыпочки. - Ч-ч-ч! Времени у нас мало! Слушай: есть у меня одна волшебная песня - Змея Горыныча приманивать. Хочешь научу?

- А Змей Горыныч на гуслях играть умеет? - спросил водяной.

- Он женщин крадет! Надо только женскую красоту в песне прославить - и он уже тут как тут. Я свою жену уже того... прославил. Слушай:

"Дева златоволосая, гордость Никеи,

Гордо ступает, прелестная, стройной ногою,

Мне ли подаришь свой взгляд, белолицая дева?

Я от любви и восторга безмолвен стою!.."

- Это не про мою кровопивицу, - печально признался морской царь. - Она в Никее никогда не была. И потом - у нее же хвост, откуда у нее нога, чтобы гордо ступать? Если только оторвет у кого-нибудь... У тебя той, левой, бабушкиной, не осталось?

- Слова немного переделать надо и все дела: вместо "золотоволосая" - "зеленоволосая", вместо "гордость"...

- "Пакость" - обрадованно подсказал царь. - "Пакость морская"! А вместо "прелестная" - "противная"!.. Я ее знаешь как зову, когда не слышит? Рыба! Просто рыба и всё! Как там? "Ты мне подаришь свой взгляд, тухлая рыба?" - водяной радостно захихикал.

Пошептавшись, прославители женской красоты завопили дружным хором:

"Рыба волосатая, пакость морская,

Шустро виляет, противная, кривым хвостом

Ты мне подаришь свой взгляд, тухлая рыба?

Я от твоего скандального нрава утоплюсь скоро, хоть я и царь морской!"

- Последняя строчка длинная очень, - критически заметил Чудород.

- Зато от души! Давай еще раз, а? Три-четыре! "Рыба волосатая"... О! Змей Горыныч летит!

Чудя, который никак не ожидал, что от его волшебной песни получится какой-нибудь толк, с изумлением оглянулся и исполнился ужаса: к ним неслась славная царица в съехавшей набекрень светящейся медузе.

- Ты это о ком "рыба волосатая"?! - в гневе кричала она на мужа.

- Не волосатая! Лысая! - попытался вступиться Чудя.

- Какая волосатая? - неискренне удивился водяной. - Мы разве пели "волосатая"? Мы пели... это... "усатая"!

- Да, сверху лысая, снизу усатая, - поддержал его Чудя. - А сбоку - полосатая.

Чтобы порадовать царицу, он подхалимски ей улыбнулся и получил медузой прямо по физиономии.

- Тухлая,значит, рыба?! Рыба, да?! Рыба?!!!

- Рыбка! - поправился провинившийся супруг. - Это я так ласково выразился. Рыбка моя.

- Тухленькая! - добавил Чудя.

- Я вам покажу "пакость морскую"! Я вам покажу "тухленькую рыбку"! - визжала царская жена, швыряя в певцов обстановкой тронного зала: морскими звездами, камешками и рыбками. - Уроды!

- Не Уроды, а Чудороды, - поправил Чудя. - То есть он - Урод, а я - Чудород.

Царица внезапно перестала кидаться и закатила вверх свои лупатые глаза.

- Довели меня, бедную, - всхлипнула она, тесня руками свою широкую грудь. - Дыханье в груди перехватило!

- Какое дыхание, душенька? У тебя же жабры! - простодушно напомнил ей муж.

- И этому бессердечному тюленю я отдала всю свою молодость! - продолжала жаловаться себе самой царица, кротко хлопая ресницами.

- Молодость отдала, дай хоть в старости пожить спокойно, - ляпнул царь и прикусил язык.

- Вон! Из! Моего! Дома! - заорала морская владычица. - Оба! Убирайтесь немедленно! Чтоб ноги вашей в этом море не было!

Бурлящий водяной поток завертел Чудорода и понес прочь. По всему телу шипели воздушные пузырьки, в голове шумело от коловращения. Рядом с ним, кувыркаясь и булькая, летел морской царь. Кажется, они проломили крышу прозрачного дворца - с такой скоростью их несло. Через минуту глубоководное царство, его светящиеся обитатели и разноцветные скалы стали для Чуди лишь красивым воспоминанием.

-------------------------- 34 НА АФРИКАНСКОМ БЕРЕГУ

Когда русские мореходы угрюмо подплывали к африканскому берегу, первыми, кого они там увидели, были Чудород в обнимку с морским царем, которые сидели на прибрежной скале и пели "Не зореньку ясную". Товарищи, не веря глазам, соскочили с лодки, по колено в воде бросились к Чуде, а потом так долго и радостно обнимали и целовали его, что нечаянно даже морского царя поцеловали несколько раз. Ветер восторженно свистнул и кокнул пустую лодку о берег, отчего она развалилась на щепочки.

- Эй, человечки! - крикнул Стрибог. - Ну, как я вас прокатил? Ха-ха-ха! Любой позавидует! Слыхали ль вы, чтобы кто-нибудь быстрее плавал? И даже без паруса. В следующий раз вообще без лодки поплывем! Полетите, маленькие людишки, как птицы - одежду только придется снять, чтобы не надувалась!

- Ждем-не дождемся, - ответили путешественники, пытаясь себе представить, как они, словно журавли, появляются в небе над родной деревней, все - в чем мать родила. Насчет того, что им позавидуют, большой уверенности не было, но помнить будут долго.

- Ну, счастливо оставаться! - пожелал им ветряной бог. - В пути не робейте, идите навстречу всякой беде. Опасности презирайте. А мне пора: мне в ваши края весну-красну нести надо!

- Да неужели мы уже так долго странствуем? - изумился Чудород, прислушиваясь к затихающему над морем хохоту ветра.

Друзья устроились на песочке, послушали рассказ о последних событиях в подводном царстве и осмотрелись.

Картина природы вокруг них печалила однообразием. Море-то было велико, а берег африканский - так себе, песок да камни. За скалистым гребешком росли несколько убогого вида деревьев: ствол весь голый, как коза объела, а наверху воткнут зеленый пучок вроде ботвы от репки. Конечно, до веселой березовой рощи или до мохнатого ельника, где в изобилии растут лисички и рыжики, местным красотам было далеко. Веприк вспомнил, как шли они осенью с отцом по разноцветному волшебному лесу, слушали шелест и птичьи крики, смеялись, дразнили белок - и сердце от тоски защемило.

Зато с погодой путешественникам повезло: вокруг было тепло, как дома летом. Если сказать честно, они и сами не понимали, как далеко завез их бог ветров - как три раза от Киева до Сурожа.

- Вы меня в какой-нибудь прудик отнесите, пока жена сердиться не перестанет, - распорядился водяной. - Только сначала обмакните в море, а то засохну совсем по дороге.

Мужики втроем дотащили его до моря и кинулись за компанию в голубую воду. Дуняшка ходила около и тянула к купальщикам ручки.

- И - взяли, ребятушки! - скомандовал Чудя. Веприк ухватил морского царя за хвост, Добрило - под мышки, а Чудя - поперек толстого пуза, - и они понесли царя на сушу.

- Гляди-ка! - крикнул Добрило. - Идет кто-то!.. Эй, милый человек, ты не аль-араб ли будешь? Ты чего ж не черный? Нам сказывали, у вас в Африке мужики все черные... если мы, конечно, в Африку приплыли, а не мимо просвистели в темноте, - добавил бортник с сомнением.

Человек, появившийся на пригорке, нерешительно остановился при виде мокрых незнакомцев, вылезающих из моря.

- Ты нас не бойся! - закричал Чудя. - Мы хорошие - особенно я! Ты нам скажи - это аль-Сахара? Аль не Сахара?..

Встретившийся путешественникам местный житель был одет в широкую длинную рубашку и очень широкие пышные штаны, а вместо шапки макушка его была покрыта платком, свободно спускавшимся на плечи - платок не был нигде завязан и удерживался на голове натянутым поверх него веревочным обручем. ("Из бани, видать, идет человек," - решили березовцы.)

Встречный был козопасом из небольшого арабского племени, обитавшего в этих местах. Увидев в воде белокожих раздетых людей он принял их за морских джиннов(8), приплывших из своих сказочных стран с коварными намерениями.

- Уважаемый! - по-арабски обратился к козопасу морской царь, который знал языки множества народов, населявших берега. - Не скажешь ли ты нам, это Сахара? Или мы не туда попали?

Услышав густой бас повелителя морей и разглядев его огромную физиономию с широченным ртом козопас упал в обморок. Но не успели березовцы сообразить, что им делать дальше, как он вскочил на ноги и стремглав бросился наутек.

- Что это с ним? - удивился водяной.

- Наверно, испугался кого-то из нас, - осторожно подсказал Веприк. Не мог же он сказать царю "А это у тебя такая страшная рожа!"

- Кого из вас? - не отставал водяной.

- Меня! - выручил младшего товарища Добрило. - У меня по людским меркам лицо очень некрасивое...

- Он дома даже колпак соломенный на лице носит, чтоб детишек не пугать, - сообщил довольный Чудя. Бортник за спиной водяного показал приятелю кулак.

Тут как раз мокрый хвост выпал из веприковых рук, Чудя отпустил свою середину, а Добрило, не удержав царя в одиночку, свалился в воду, погребенный под царским пышным телом.

- Уронили! - обиженно сказал водяной, высовывая голову из воды. - Вы давайте-ка поаккуратнее, а то опять уроните!

- И не раз! - заверили его березовцы, тужась вытащить бортника из-под толстого царя. Потом они с великим трудом пронесли водяного сотню шагов, но Чудя неожиданно кинул груз, замахал руками и закричал "ой, мамочки!" На этот раз Добрило выпустил водяного сразу вслед за Чудей, а Веприк еще некоторое время удерживал его за плавник на хвосте, поэтому царь, когда упал, немного зарылся головой в песок. "Бегемот мерзкий ядовитый! За нами гонится!" - вопил Чудород, показывая пальцем на диковинное существо, которое, вытянув шею, ползло наперерез их отряду.

- Как-то он неправильно за нами гонится, - засомневался бортник. - Если мы постоим, его подождем, он часа через два тут будет, не раньше.

Старая морская черепаха, медленно шевеля ластами, часто отдыхая, тащилась к воде и очень надеялась еще сегодня до нее добраться. Малышка Дунька, оставшаяся беспризорной, пока ее взрослые друзья нянчились с хозяином подводного царства, подобралась к черепахе, присела возле нее на корточки и прутиком постучала по панцирю. Черепаха, неохотно остановилась и начала втягивать голову и ласты внутрь.

Морской царь выкопал наконец свою физиономию из песка, приподнялся на руках и завопил:

- Тысяча китов и одна морская черепаха! Опять уронили!

"Ага, как же, - злорадно подумала морская черепаха. - Уже бегу."

Она поглубже засунулась в панцирь и заснула.

Как раз в этот самый момент из-за каменистого пригорка снова показались местные жители: отряд козопасов под предводительством недавнего молодого пастуха шел защищать родную пустыню и свои мирные стада от набега морских чудовищ. Как только они поднялись на пригорок, навстречу им, словно восходящая луна, поднялась с земли перемазанная песком физиономия рыбьего царя. Голова его казалась еще больше из-за облепившего лицо и волосы песка, а широченный толстогубый рот разевался так, что мог бы козу проглотить. Царь плевался, шлепал губами и гудел жутким басом "Уронили! Опять уронили! Ква-а-а!"

Такого страха пастухи не вынесли: они разбежались кто куда.

Березовцы, пожав плечами, посмотрели им вслед и обступили водяного.

- Ты не сердись, славный царь, но уж очень ты... как бы сказать, чтоб не обидеть... мускулистый, - признался Добрило. - Тяжело тебя нести.

- Пузо у тебя очень мускулистое, - уточнил Чудород.

- А мы его покатим! - радостно предложил Веприк.

- Наглый мальчишка! - заорал водяной. - Да как ты сме!..

Но мужики уже плюнули на ладони и покатили царя, словно бревно. Он хотел возмутиться, но ткнулся носом в камень на дороге. Хотел обозвать нахалов, но в рот ему забился пучок травы.

- Ах вы, негодники! Мое царское величество обидели и... ой!... лбом стукнули!

- Да я вас всех скормлю акулам, утоплю и... ох!.. и носы вам тоже поцарапаю!

- Я - Нептун, морское чудо, мне подвластны все... фу!... козьи кучки на дороге! Чтоб вы наступили!

- Царя, значит, катите?! Ай-яй-яй, не стыдно вам... тьфу!... думал, ананас, а это кактус!

- Ой-ой! На бороду наступили!

Со временем водяной успокоился и только пыхтел да ойкал, когда стукался носом:

- Пых-пых-пых-ой! Пых-пых-пых-ой! Пых-пых-пых-ай!

За каменистым пляжем взору путешественников открылось такое открытое всем ветрам пространство, что даже песок с него давно сдуло, оставив повсюду лишь лысую твердую землю. Весь песок, что должен был лежать внизу, без труда носился в воздухе и лез в рот, глаза и в уши. Из растительности на равнине торчало всего три мелких колючки, как дохлые зеленые ежики.

В небольшом отдалении стояли странные домики, похожие на перевернутые вверх дном грибные лукошки. Там же росли деревья и даже какие-то кустарники с цветочками - наверно, поблизости была вода. Не по-зимнему теплое солнце медленно опускалось за селение. Когда отряд путешественников подошел поближе, стало видно, что жилища, составлявшие селение, были палатками из натянутого на деревянную основу теплого темного полотна. Палатки были продолговатые, сверху круглые, как пирожки с начинкой, и было их несколько сотен, не меньше.

Можно сказать, что Киев был городом деревянным, Сурож - каменным, а арабское селение - шерстяным.

У одного из крайних домов на половичке, сидел белобородый старец в таком же полотенце на голове, как у молодого козопаса. Он безмятежно обмахивался огромным зеленым листом но, увидев березовский отряд, с криком вскочил и убежал.

- Ты бы физиономию свою прикрыл чем-нибудь, - сказал Добриле морской царь. - Пугаешь добрых людей почем зря... ай! мой нос!

Могучий бортник хотел ответить ему что-нибудь обидное, но тут дорога пошла под горку и царь у них укатился - пришлось догонять.

Вдоль улицы (вернее, широкого прохода между беспорядочно стоявшими палатками) была проложена канавка с водой, берега и дно ее были выложены камнем. Друзья, всклокоченные и запыленные не меньше водяного, с натугой подняли его и плюхнули в канавку. Морской хозяин улегся на дно, но пупок его продолжал торчать над каменными стенками, как купол собора в Константинополе.

Тут, как назло, в конце улицы показалась стройная фигурка с кувшином. Березовцы, толкаясь, торопливо уселись на край водоема - плечом к плечу, пряча водяного за спиной.

- Тра-ля-ля, ой люли, - начал старательно напевать Веприк, делая вид, что никого не замечает, а сидит по собственной надобности.

Черноглазая девушка, пришедшая к каналу за водой с интересом поглядела на незнакомцев. На девушке было свободное одеяние из синей материи ниже колен, а платок она завязала так, чтобы спрятать половину лица - кроме любопытных черных глаз с пушистыми ресницами. Из-под платья виднелись голубые шаровары - как у парня. Добрило, неуютно поерзав, тоже запел:

- Ах ты, реченька широкая,

Ах ты, струюшка глубокая,

Как мне молодцу тебя да переплыти?..

- Свое пузо молодецкое в тебя да уместити! - подсказал Чудород.

Слушая непонятное бормотание растрепанных пришельцев, девушка подумала, что перед нею пустынники - то есть люди, удалившиеся в пустыню, чтобы жить там в уединении и тем самым заслужить милость небес. Пустынники часто ходили растрепанные и оборванные, умели разговаривать на непонятных языках, а иногда даже могли предсказывать будущее и совершать чудеса. Такую удачу нельзя было упускать.

- Мир вам и долгих лет жизни, о мудрые люди, - обратилась к ним девушка. - Скажите мне, когда я выйду замуж?

- Спрашивает, скоро ли выйдет замуж, - шепотом подсказал морской царь.

- Ни-ни! Я женат! - испугался Добрило. - У меня и внучка уже есть - Малушенька, и дети всякие, и еще внуки, и корова, и коза...

- Ничего себе порядки в Африке, - прошептал Чудя. - Бабы сами на мужиках женятся!.. Красавица, мы все женаты! - крикнул он. - Вот он только свободный, - предательски уточнил Чудя, тыча пальцем в маленького охотника.

- Мне еще рано! - завопил Веприк. - Ты к нам через десять лет прибегай, тогда, может, соберусь... Бежать только долго придется, - добавил он вполголоса.

Пустынники тараторили и махали пальцами - похоже, были недовольны. Девушка понимающе кивнула и достала из кармана штанов серебряную монетку.

- Скажите мне мудрые люди, когда я выйду замуж, - повторила она, протягивая монету.

- Наши мужики не продаются! - гордо сказал Добрило, отвергая деньги.

- Не продаемся! - подтвердил Чудород. - И монетка у тебя какая-то маленькая!.. Нас всех подруги милые дома ждут. С пирогами да с блинами.

- А кое-кого и с кочергой, - уточнил Добрило.

- Это ничего. У нас в Березовке мужик крепкий и юркий, кочерги мы не боимся...

- Да что ты их, худосочных, слушаешь, красавица! - не выдержал морской царь, высовывая косматую голову сбоку из-за Добрилы. - В мужчине главное - размер, особенно если с хвостом мерить. Иди ко мне в русалки!

Девушка подскочила на месте, пронзительно закричала "а-а-ай!" и попробовала спрятаться в свой кувшин. Когда это ей не удалось, она запустила кувшином в лоб морскому царю и убежала, причитая тоненьким голосом.

- Ну вот опять! - возмущенно сказал водяной Добриле. - Познакомился с девушкой, а ты ее своей рожей напугал. Свиномордия!

- Пойдемте-ка разузнаем, что это за село и что за люди тут живут! - тихо сказал Веприк товарищам. - Того и гляди доозорничается славный царь, что его за морского черта примут - а нас за чертеняток.

Путешественники направились было дальше по улице, но не успели пройти полсотни шагов, как опять услышали сзади знакомый бас:

- Девушка, вы не скажете, как пройти в библиотеку? Я имею в виду - в библиотеку Птолемея Второго. Тут недалеко: в Александрии... А вы случайно русалкой стать не думали? Я могу устроить... Эй, а кто верблюда сюда пустил?! Верблюдов надо поить в специально отведенных для этого местах! Безобразие! Щекотно! Уберите немедленно! Я - царь, требую уважения!..

Березовцы переглянулись и развели руками.

- Как бы беды не случилось... - озабоченно начал Добрило, но неожиданно получил по затылку удар дубинкой и свалился, оглушенный. Путешественники оказались окруженными большим количеством сердитых людей, которые, крича и ругаясь на непонятном языке, ухватили их всех - даже маленькую Дуньку - за руки и потащили по улице. Потом их втолкнули в какой-то пустой домик без окон и заперли в темноте.

(8) джинн - (в арабской мифологии) злой дух

-------------------------- 35 ПЛЕННИКИ

- Я не понимаю, - сказал Чудород, устав колотить в дверь. - Это все из-за того, что ли, что мы жениться не хотим?.. Эй! Я готов жениться! Слышите? Только выпустите нас отсюда, а то есть очень хочется! Ой, вспомнил: я же неженатый! Я перепутал: помню - была свадьба, думал - меня женили, а это ведь соседа моего! Перепутал я! Сосед у меня женатый, а я холостой! Скажи им, Добрило!

- Ой, - ответил богатырь из угла. - Моя голова!

- Предупреждали нас торговые греки, что аль-арабы эти - все разбойники... ой... что все аль-арабы очень хорошие люди, - затараторил Чудя, повысив голос, потому что испугался, что за дверью кто-нибудь стоит. Он потер лоб, стараясь припомнить, что хорошего он успел заметить в местных жителях. - Мужики у них все какие дружные!.. Хотя и ходят почему-то в платках вместо шапок, - прибавил он шепотом. - Как ловко нас похватали! Молодцы! Добрило, тебе тоже понравилось?

- Ага, - со стоном ответил бортник. - Жаль только, что по голове мне всего один раз стукнули... Еще бы раз десять дали, мне бы еще больше понравилось!

"Не может быть, - думал Веприк, обнимая сестренку, - чтобы весь наш многотрудный путь здесь и закончился. Мы до Африки доплыли - и чтобы нас ни за что в сарае заперли. Не может такого быть... В сарае можно и дома сидеть."

Словно отвечая его мыслям, дверь открылась и пленников со связанными руками вывели во двор. На улице было уже темно, утоптанный земляной двор освещали несколько факелов. Похоже было, все жители селения собрались поглядеть на гостей, они подались назад, как только березовцы вышли наружу - боялись их что ли? На дальнем краю под пальмой сидели на ковре, скрестив ноги, два почтенных старца, один из которых недавно убежал от путешественников, испугавшись морского царя.

- Кто вы такие? Почему вы вылезли из моря и откуда приплыли? - строго спросил он.

Если бы березовцы понимали по-арабски, они бы, конечно, с удовольствием ответили на вопросы и рассказали бы местным жителям о своем удивительном приключении. Вместо этого они поклонились и сказали:

- Здравствуйте, люди добрые!

Старик на приветствие не ответил, а повторил сердитым голосом:

- Кто вы такие? Вы живете в воде или на земле?

Чудя поклонился ему еще раз, старик вскочил с места, ткнул в него пальцем и громко повторил:

- Кто?! Эшкун(9)?!

- Нет, не Эшкун, - отрицательно помотал головой Чудя, стукнув по пальцу, лезшему ему в нос. - Не Эшкун, а Чудород. Никакого Эшкуна не знаю. Чу-до-род!

Старец в ужасе закрыл глаза и сделал для успокоения несколько дыхательных упражнений.

- Вы слышали, - сказал он односельчанам, - что это существо не имеет человеческой природы. Оно само призналось, что оно не "кто", а какое-то другое создание, название которого мне даже повторить противно!.. Да что там повторить - бедные мои уши, которые слышали такую гадость! Надо их помыть. И вы свои тоже все потом помойте.

- Я видел своими глазами, - как они выползали из моря и принимали человеческий облик, чтобы ходить по земле и вредить людям, - крикнул молодой пастух. - На самом деле у них рыбьи хвосты и животы, раздутые, как арбуз.

- Мы тоже видели! - сказали его товарищи.

Зрители зашумели и попятились.

- Чего это они? - тревожно спросил Чудород.

- Это джинны, горе нам! - закричали в толпе, а козопасы еще добавили:

- У них не было ни корабля, ни верблюдов, ни даже осла! Как будто они родились из моря или свалились с неба, как саранча.

- Мы из Березовки! - закричали в ответ путешественники, гадая, почему они так не нравятся местным жителям. - Далеко, отсюда не видать! Лес у нас там, понимаете? Деревья! А не веники лысые, как у вас. Там сейчас зима! Холодно! Бррр! Снег лежит! Сугробы - вот по сюда! Даже выше - по пояс!

- Ну что ты врешь, Чудя! - не стерпел бортник. - Так уж по пояс!

- А я говорю - вот такие сугробы! Я один раз у себя во дворе с головой провалился! - завелся Чудород.

Почтенный старец отбежал от спорщиков подальше и спрятался за дерево, потому что подумал, что они делят, кто сколько от него съест.

Испуг деревенского старосты понятен: по зловредности арабские джинны могли сравниться только с русской Бабой Ягой. Они тоже колдовали, притворялись зверем или человеком, обманывали честных людей, портили им жизнь и могли даже съесть кого-нибудь при удобном случае.

Усталая и голодная Дуняшка шлепнулась на сидячее место посреди земляного двора, жалобно сказала "Ам!" и принялась хныкать. Дунькино "Ам" было первым словом, которое правильно поняли все слушатели.

- Дайте хоть девочке хлебца, люди добрые! - взмолился Веприк, протягивая руки к народу. - С утра ничего не ели!

- Вот - по колено снег! - показывал Добрило.

- Не знаешь, так молчи! - долдонил Чудя. - По сюда!

Ясно было, что старые джинны выпрашивают для маленького джиннчика хоть полноги от кого-нибудь из присутствующих, а лучше - целую.

- У нас медведи водятся! Р-р-р! Понимаете? Есть у вас медведи? - объяснял Чудород . - Кабаны! Хрю-хрю-хрю! Кабана когда-нибудь видели? Зайцы: прыг-скок!

Трудно было решить, какое зрелище ужаснее: Чудя, который, задрав пальцем нос, показывал кабана или Добрило, изображавший зайца-попрыгайца и после каждого прыжка хватавшийся за больную голову. Зрители в страхе начали разбегаться по домам.

- Стойте! - закричал староста, выглядывая из-за пальмы. - Посмотрите: с нами ничего плохого не произошло! Из их мерзкого колдовства ничего не получается! Джинны потеряли силу! Я думаю, это морские джинны и на земле они ни на что не способны.

- А я думаю, ты ошибаешься, уважаемый Сулейман Ибн Муса Ибн Юсуф, - заявил второй мудрец. - Я думаю, это небесные джинны, которые летели-летели над морем, упали и намокли - поэтому теперь они не могут лететь, хотя, как видите, не оставляют попыток упрыгать от нас.

- А я думаю, это ты ошибаешься, почтеннейший Абу Абдаллах Ибн Джафар, - ответил уважаемый Ибн Муса. - Вы слышали свидетельство этих достойных пастухов: они видели у пленников рыбьи хвосты и толстые животы. Я сам могу подтвердить их слова. Кокосовому ореху ясно, что перед нами типичные морские джинны.

Почтеннейший Абу Абдаллах насупился, а потом просветлел и поднял вверх назидательный палец:

- Это легко проверить! - сказал он. - Достаточно сбросить одного из них с высокой башни. Воздушный джинн, конечно, улетит. А морской джинн...

- А какая разница? - крикнул из толпы молодой пастух.

- Никакой! - ответили Сулейман Ибн Муса Ибн Юсуф и Абу Абдаллах Ибн Джафар. - Ведь сделать мы с ними все равно ничего не можем.

- А хороводы вы водить умеете? - спрашивал тем временем Чудя. - У нас скоро проводы зимы! Блины будем есть, плясать, зиму-злодейку прогонять...

- Если бы мы даже знали, как убить джинна, - говорил Ибн Муса, повысив голос, чтобы перекричать березовцев, затеявших песни и хоровод вокруг Дуньки, - нехорошо было бы ссориться с их повелителем!

Все присутствующие согласились, что это действительно было бы нехорошо.

- Придется их отпустить, - объявил Ибн Муса.

- Сбросить с высокой башни, - пояснил Абу Абдаллах.

- Отвезти подальше в море и кинуть в воду, - заспорил с ним Ибн Муса.

- Беда в том, что если мы утопим небесных джиннов или расшибем морских, их цари могут разозлиться - и тогда горе нам, несчастным!

- Послушайте! - вскричал молодой пастух, чувствуя себя виноватым в том, что притащил этих джиннов в деревню. - В черном сердце пустыни, в горящих песках, живет повелитель небесных духов. Глаза его подобны огромным бубнам, а дыхание - точно раскаленная кузнечная печь. Он может быть и человеком, и змеей, и птицей. Все это я слышал от знающих людей.

- От меня ты это слышал, внучек, - со вздохом сказал уважаемый Ибн Муса. - Когда простоквашу не хотел кушать. Я еще говорил, что он забирает непослушных мальчиков.

- Живет в пустыне воздушный повелитель, нет сомнений, мы все тоже так думаем, - дружно сказали односельчане. - Надо отвезти к нему джиннов - и все дела. Пускай он сам решит, что с ними делать... Только - кто же повезет?.. О! А повезет, конечно же, козопас Али! У него больше всех умения, как обращаться с джиннами!

- Скромность велит мне уступить место мудрым, - сказал Али, поворачиваясь к руководителям собрания.

- Это мы мудрые? - уточнили старцы, перепугавшись, как бы их не отправили в опасное путешествие.

- Да. А я скромный, - ответил Али.

Односельчане прикинули, кто из собеседников дальше увезет пленников от городка и решили:

- Многоопытность важнее мудрости!

Молодой козопас покраснел, надеясь, что никто не будет напоминать, что его многоопытность состояло главным образом в том, чтобы вовремя от джиннов сбежать.

- Обращайся с пленниками без страха, но оказывай им уважение, - напутствовали пастуха престарелые мудрецы. - Помни, что, хотя они и лишены сейчас волшебной силы, это не простые люди. И лучше не давайте им ничего съестного, чтобы они не окрепли.

- Я бы еще посоветовал выливать утром и вечером по ведру воды на голову каждого джинна, - добавил почтеннейший Абу Абдаллах. - В мокром состоянии они теряют способность дышать огнем, как мы все можем понять из того, что пока никого из нас они не спалили.

Объяснив таким образом, почему березовцы не дышат огнем, достойные старцы приготовились удалиться на отдых.

- Я вот только немного сомневаюсь, - сказал мудрый Ибн Муса. - А что, если это обычные люди?

- Ах, Ибн Муса, ты с детства слишком наивен! - ответил Абу Абдаллах. - Не дай себя обмануть! Разве ты не знаешь, что все джинны коварны, как обиженная обезьяна? Ты только посмотри, какие хитрые у них физиономии! Воистину доброта живет в сердце, а зло - в глазах.

(9) эшкун - (арабск.) кто

-------------------------- 36 САХАРА

Молодой и неутомимый козопас Али, наверно, всю ночь не спал, готовя поход в сердце великой пустыни. Когда березовцев снова вывели во двор, в небе еще сияли утренние звезды, а путешественников ожидали оседланные верблюды и вооруженные саблями стражники из числа местных пастухов. Арабские мужчины действительно все были настоящими воинами: они жили в суровом мире и им часто приходилось защищать свои стада и семьи от хищных зверей и воинственных соседей. Верблюды, составлявшие караван, конечно, ни в какое сравнение не шли с чудесными велесовыми животными, на которых березовцы прибыли в Сурож: они были меньше и желтая шерсть их была гораздо беднее, а в некоторых местах даже заметно вытерлась. Однако со временем путешественники убедились, что африканские верблюды тоже отличаются выносливостью, умом и преданностью своим хозяевам. У этих верблюдов было только по одному горбу, поэтому сидеть приходилось не между горбами, а сверху, на специально устроенной площадке.

Чудорода с Веприком поставили спина к спине и крепко привязали друг к другу, обмотав обоих веревкой. Маленький охотник был бледен, как полотно. С самого момента вчерашнего пленения он шептал молитвы родным богам, но ответа не было.

Потом молодой пастух, командовавший отрядом, с опаской поглядел на Добрилу и подозвал одного из товарищей, огромного краснолицего толстяка, видимо, деревенского силача. Толстяк ответил старшине что-то невежливое и подойти отказался. Али начал его стыдить и уговаривать - и все остальные тоже, и наконец толстого упрямца, красного и сердитого, за руки притащили к Добриле, словно застенчивую невесту к жениху. Их тоже связали спина к спине и оба силача встали посреди двора, насупившись и выпятив нижнюю губу. К ним подвели верблюда - и тут насупился верблюд, потому что он никак не ожидал тащить на себе такой двойной груз. Верблюд упрямо фыркнул и отошел в сторону. Привязанный к Добриле стражник сделал за ним шаг, а Добрило в ответ дернул стражника на себя - и они дружно свалились на землю арабом вниз.

Привязанные друг к дружке богатыри, потные, растрепанные, сердитые, - пихались в пыли пока своими стараниями не повалили на себя еще трех стражников и одного верблюда. Участники похода долго бы еще ползали друг по другу, споря и толкаясь, но умное животное неожиданно встало, подняв на спине обоих противников. Им поневоле пришлось устроиться там, подобрав ноги - медоход лицом вперед, а араб - назад. Чудю с Веприком посадили на другого верблюда, а Дуньку просто сунули в мешок и повесили сбоку.

Еще четыре верховых стражника охраняли караван. Их обветренные лица снизу были завешены концами головных платков для защиты от жары и песка. Во главе встал козопас Али, а замыкали отряд три привязанные друг за другом верблюда с грузом воды для джиннов.

Али махнул рукой и отряд пустился в путь. Миновав зеленый пятачок родного селения и деревенские поля, они очень скоро попали в могучие объятия Сахары.

Как ни велико было отчаяние Веприка, великая пустыня захватила его внимание. Сухой прозрачный воздух позволял видеть далеко вокруг себя, до самого края земли, засыпанного, как и поверхность под ногами, мелким желтым песком. Песчаные холмы - барханы - сменялись каменистыми долинами, потом - скалами, россыпями серой соли и снова - желтыми барханами. Песок струился, стекал с холмов струйками, волнами, пластами и неожиданно застывал, образуя причудливые картины. Спустя какое-то время картины снова оживали, переливались, текли дальше и снова застывали. С высокой спины верблюда эти песчаные узоры казались то морями, то скоплениями гор, то великолепными городами... Березовцы совсем бы залюбовались и заснули, если бы у них животы не урчали от голода.

- Э-э-э,.. - гудел толстый стражник, привязанный к Добриле. - Э-э-э... А-а-а... Э-э-э-э-э-э-э-э-э-э...

Его скучный одинаковый напев длился час за часом. Бортник наконец не выдержал и ущипнул соседа за мягкое место.

- ...э-э... Ай-яй-яй! - вскричал стражник, поерзал и снова задудел: - ...э-э-э-э-э-...

Им попалось одно из деревьев с облезлым волосатым стволом, какие березовцы уже видели на побережье. Оно одиноко торчало из песка, засыпанное до середины.

- Шаджара-а-а(10), - затянул толстяк. - Шаджа-а-а-ара-а-а-а...

Он еще долго повторял "шаджара " на разные лады, а потом опять принялся за "э-э-э".

- Э-э-э-э-э,.. - заныл Добрило, передразнивая надоедливого соседа. - Ме-е-е-е-е...

Чудород хихикнул.

- Ша-аджа-а-ара-а-а-а-а, - снова начал толстяк, завидев новое дерево.

- Ме-е-е-е... Лысый ве-е-еник,.. - поддержал его бортник. - Ве-е-е-е-еник!

- Э-э-э-э-э,.. - тянул стражник.

- Ме-е-е... У моего соседа пузо толстое-е-е-е!..

На закате, когда оранжевое солнце покрасило небо и песок в золотой цвет, караван остановился среди барханов. Арабы, стоя на коленях, приложили ухо к земле, переглянувшись, начали разрывать песок и обнаружили развалины старой стены и укрытый каменной крышкой колодец. Для отдыха натянули навесы из темной шерстяной материи. Пастухи, сняв с головы повязки, обрамляющие платок, спутали ими ноги верблюдам, чтобы те не ушли далеко.

Никто в мире кроме арабских пастухов не способен был найти нужное место в пустыне, которая занимала места больше, чем могучая Византийская империя. Так же, как для русского человека родной лес был отцом, для арабов пустыня была матерью - строгой, но любящей. Великую Сахару пересекали несколько тайных путей, прозванных "дорогами колесниц", которые шли мимо укрытых колодцев и одиноких пальмовых рощ. Только местные жители могли определять правильный путь по знакам: скалам, рисункам и буквам, выбитым на камнях, а иногда и костям неудачливых путешественников, застигнутых песчаной бурей. Слушая голос жаркого ветра, поющий из глубины пустыни, пастухи уводили березовцев все дальше от моря - в золотое безмолвное царство, так далеко, как и сами они до этого не ступали.

Три раза в день к русским пленникам с поклонами и извинениями приближался стражник и выворачивал каждому на голову ведро воды. Не слушая извинений, березовцы кричали и ругались, а громче всех - добрилин толстяк, которому доставалось ни за что. Дуняшка, наоборот, смеялась и прыгала: ей нравилось купаться. Благодаря таким предосторожностям березовцы, как и следовало ожидать, не могли дышать огнем, зато все время чихали. Видно было, что стражники своих пленников опасаются, но кормить их они все равно отказывались.

После старого колодца отдыхали в маленьком оазисе - пучке пальм и кустиков, образовавшемся в песках вокруг пары ладошек мокрого песка: под землей в этом месте пробивался родничок, слишком слабый, чтобы добраться до поверхности. Потом нашли еще один колодец и еще два оазиса. В одном из оазисов путешественники встретили двух черных людей - таких, о которых рассказывал Свен: блестящих, огромных, губастых и почти совсем раздетых - если не считать пестрых юбочек и платков, замотанных на головах. Арабы и черные люди покивали друг другу головами и разошлись.

Караван пересекал золотистые барханные поля, пробирался между коричневых скал, шел по краю песчаных впадин, проходил мимо руин задушенных пустыней древних городов, мимо логовищ полосатых змей и ящериц, мимо уродливых приземистых деревьев - под солнцем и под звездами двигался в неведомую даль. Березовцы с удивлением оглядывали друг друга: в платках на голове, с лицами, обветренными и загорелыми за время долгой дороги, они стали точь-в-точь походить на местных жителей.

Арабский пастух, дитя пустыни, тянул свою нескончаемую песню и русский бортник прилежно вторил ему:

- А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а...

- У меня затекла нога-а-а-а-а...А теперь затекла друга-а-а-а!..

- Э-э-э-э-э-э-э-э-э-э-э...

- Ох, я одно место отсидел себе-е-е-е-е-е!..

Для Веприка дорога слилась в тягучий безнадежный сон: равнодушно глядел он на слепящие глаза пески, качавшиеся под ногами верблюда. Иногда снилась мама: говорила что-то ласковое, утешала. Без еды мальчик слабел с каждым днем, но ни его ни товарищей голод больше не мучил, так они привыкли к нему. О надежде на благополучный исход путешествия к Змею Горынычу больше не вспоминали. Да и какая разница? Все равно ничего бы у них не получилось...

Во время отдыха пастух Али проверил, крепко ли держатся веревки на пленниках, и остановился напротив Дуняшки. Похудевшая, в обтрепавшейся рубашонке, с опухшими от слез глазками, девочка выглядела жалким подобием нарядной березовской толстушки. Пользуясь минутой, когда товарищи не смотрели, Али сунул девочке лепешку и ломоть дыни. Дунька ухватила подарок обеими руками и принялась, не жуя, запихивать в рот, а ее товарищи почесали голодные животы.

Вылив последние капли воды из кожаных мешков, составлявших груз одного из верблюдов, Али шлепнул его по короткошерстному боку и приказал:

- Ила-льбайт(11)! Байт! Байт!

Верблюд, выпятив нижнюю губу, внимательно посмотрел на человека - хорошо ли ты подумал? не пожалеешь ли потом - без такого хорошего верблюда останешься? - повернулся и широким шагом направился в ту сторону, откуда караван пришел. Из всех животных на свете голуби и верблюды лучше всех знают дорогу домой. Говорят, они даже умеют находить путь по звездам. Верблюд не заблудится и не погибнет без воды и корма в просторах бескрайней пустыни...

- А-а-а-... Э-э-э-э-э-э-э...

- Чтоб провалиться тебе-е-е... Ме-е-е-е-е-е-е... О! Опять дерево. Сейчас спою! Гхм!.. Ве-е-е-еник!.. Обле-е-е-е-е-езлый... Эх, хоть бы березку одну сюда! Или кустик смородиновый - с ягодками!.. Или гуся жареного...

(10) шаджара - (арабск.) дерево, пальма

(11) Ила-льбайт! - (арабск.) Домой!